Интервью
Иеромонах Марк (Гоголашвили) двадцать лет назад связал свою жизнь с Раифским Богородицким мужским монастырем.
— Чем вы занимались в мирской жизни? — Когда-то я закончил факультет журналистики МГУ. А в 1970-е годы работал редактором на «Центральном телевидении» на Шаболовке и в Останкино. Проработал я там четыре года, до тех пор, пока нас всех, человек 150 не уволили по причине политической неблагонадежности.
— А как вы оказались в Раифском монастыре? — В Грузии везде была одна проблема — вино. Я его терпеть не могу, а там сложно не пить. В один прекрасный день я не выдержал и ушел. Потом услышал про Раифский монастырь, разузнал побольше и решил туда попасть. Вышел из дома в подряснике и пошел по дороге. Каждый останавливался и предлагал подвезти, докуда могли, по дороге и кормили и поили. Так я добрался из Грузии до Казани. С тех пор, с 1994 года, я уже 20 лет в этом монастыре.
— Почему религия важна в светском государстве? — Например, насколько я знаю, президент Рустам Минниханов верующий человек, но не настолько ортодоксальный. Я не знаю, совершает он намазы или нет, и не суть важно это, важно то, что он в Аллаха верит и эти ценности для него святы. По сути все просто. На основе Десяти Заповедей, в целом, строится вся государственная юриспруденция и взаимоотношения внутри государства. Для Бога нет разницы, что ты украл или убил — это все грех. Это мы разделяем — более тяжкое или менее тяжкое. Что такое конституция? Это общественный договор, где индивидуум защищен от общества, а общество — от индивидуума. На этом строится уголовное права и другие законы. То есть люди защищают себя от убийц, насильников, грабителей и так далее подобным образом. А для Бога они едины.
— Не мешают ли в Татарстане друг другу христианство и ислам? — Казань никогда не была центром националистических или политических страстей. Да в республике существует здравый, конструктивный и необходимый для каждого национального государства национализм. И есть более радикальный национализм, подогреваемый более радикальными националистическими группировками, к счастью, не имеющий никакого влияния на общий общественный и государственный политический и религиозный фон. Для меня ислам — это политическая религия. Возникла она 700 лет тому назад, когда христиане насильственно обращали северные арабские племена в свою веру, и несла угрозу ассимиляции этих племен. Они должны были восстать и тогда мудрые люди изобрели ислам. Часть Ветхого Завета, смешали с частью Нового завета и при участии Пророка Мухаммеда получили новую религию. Но никто тогда не думал, что ислам примет колоссальные размеры по всему миру. Зато арабские племена сохранили свою аутентичность, культуру, быт, язык, традиции. К тому же еще и новая вера объединила целые народы. Ислам успешно противостоял вмешательству извне других культур, и народ сплачивался вокруг этой религии. Но сегодня христиане для мусульман не представляют никакой угрозы. Даже наоборот, были принесены извинения, от лица католиков, и сказано, что христиане не должны были огнем и мечом насаждать свою религию. Но вдруг возник ваххабизм, потому что ислам ассимилировался, адаптировался к миру. И тогда, само собой, должен был возникнуть более агрессивный, ортодоксальный, мощный инструмент, чтобы противостоять главной угрозе — насильственному навязыванию американского образа жизни другим странам. Для ваххабизма главное — сохранить свои национальные корни, структуру, традиции и обычаи.
